Жил-вы л купец богатый. Были у него три дочери. Первая на ногу крива, вторая на руку крива, третья раскрасавица: кто не взглянет, умом повянет! А кругом села были глубокие леса.
Вот сидят девицы у окошечка. Вдруг стук-гром, поезд молодцов едет. На каурых лошадях, на гнедых жеребцах. Молодцы — рослые, красивые. Один в одного. Голос в голос и волос в волос. Синие кафтаны, красные пояса.
За старшей отец давал три тысячи, за средней две тысячи, а за младшей двести рублей. Потому те обе незавидные, а младшая и красивая, и работная.
Ну,
А младшая к глядит, что у братьев у кого пальца нет, у кого уха нет, будто на войне рублены. Ну, они уехали.
Долго ли, коротко ли, приходит и межговенье, а молодых в гости нет. Вдруг наехали тридцать девять братьев в красных кафтанах, в синих поясах. Стали среднюю дочь взамуж брать. «А
Ну, они среднюю срядили. Добра всякого навалили полны возы. И стали пировать. А младшая девушка и думает: «Что это они берут кривых при деньгах, а на меня не смотрят? Что это сестра в межговенье не пригостилась, да и веети не дает? Что это за двор у них?»
Ну и скоро-наскоро села в таратайку и поехала. Пока они угощались-напивались, переехала она три села, видит — стоит высокая гора. А на той горе ни кола ни двора. Три сосны стоят да каменья. Ну, значит, все как есть обман. Она скорей домой поехала. Тут идет старая старушка. «Садись, бабушка, ноги не труди».— «Ты откуда, девушка?» — «Так и так, ездила на гору женихов двор смотреть, а там ни кола ни двора».— «А эти-то мне племянники. У них, девушка, дом в зеленом лесу. От вашего села тридцать три версты, в правую руку, третья дорожка, по дорожке сизая птичка поскакивает».
Вот приехала девушка домой. А там уже молодые поезжают. Она побежала да в постелю и запряталась. Они и поехали. Она на возке лежит, под постелью дрожит, еле дышит. Ну, едут они тридцать три версты, свернули в праву дорожку. На дорожке птичка поскакивает: «Девка, не езди, девка, не езди!» Невеста спрашивает: «Что-то птичка попискивает?» — «А так пищит. Заиграйте, братцы, в гармонь». Они и заиграли. А птичка: «Девка, не езди, девка, не езди!» Они пуще играть. Тут уж птичка громче пищит: «Девка, не езди, девка, не езди!» — «Ишь какая, музыке мешает!»
Взял разбойник и убил птицу камнем.
Ну, доехали до двора. Двор забором загорожен, из щелей ружья торчат, на воротах замки висят. Собаки злые на цепях бегают. Пошли все в горницы. И постелю понесли — в угол горницы свалили. Лежит девушка и глядит. Горница богатая: в серебре, жемчугом шитая, а дух, запах то есть, нехороший такой. И молодая за стол села, голову повесила. Ну, жених и говорит: «Две тысячи в сундуки кладите, а хозяйке дом покажите».
Те открыли сундуки, а там золота, серебра, жемчуга… Ну, они туда деньги ссыпали.
Открыли двери в другую комнату, невеста так на пол и пала: вся комната кровью залита, всюду руки-ноги человечьи, на переднем столбце старшая сестра виснится! «Ну,— говорит жених,— снимай платье дорогое, чтобы не замарать, и тебе туда же идти».
Ну, они с нее платье, крест, обувь — все сняли. Принесли топор. А сестра лежит ни жива ни мертва. Невеста и охнуть не успела, они ей голову срубили! «Тащи, Тишка, в подвал!» — «Стой, братцы, а кольцо на ней обручальное». Стали кольцо снимать, а оно и не идет — захолодела рука. «Бей, Тишка, с пальцем». Тот тюкнул, да палец отлетел и прямо к девушке в постелю. Тот туда-сюда, давай искать — нет нигде. «Ну, спать пора, завтра в свете найдем, все свои ведь».
И легли спать. Только они захрапели, она и выбралась. А они по всей горнице развалились, пройти нельзя. Она через одного перескочила, через другого перескочила, через всех перескочила, дверь открыла и выбежала. А дверь и скрипни. Они и кликают: «Ванька, ты? Санька, ты? Пашка, ты?..» Все тридцать девять на местах. «Кто-то у нас чужой побывал, в дверь вышел! Нать в погоню идти».
Схватились и поехали.
А она бежит, палец сестрин в кармане держит. Добежала до росстани — не знает куда идти, а гром-шум слышен — разбойники едут. Она туда-сюда… А тут птичка закричала: «Девка, влево, девка, влево!» Она и побежала влево. Бежит, бежит — погоня близко. Утро стало. Вот едет черепан: «Дяденька, дяденька, спрячь меня под горшки».— «Садись».
Она и залезла под горшки. Налетели разбойники: «Черепан, не видал ли беглую девку?»— «Не видал».
Они давай горшки бить. Били-били — полсотни перебили. Черепан и говорит: «Что вы меня разоряете? Я вам худого не сделал, а у меня дети голодом сидят». Они и не стали бить: «Где-то мы ее сзади потеряли!»
Поехали назад. Она из-под горшков вылезла и дале побежала. Бежала, бежала — погоня близко. Едет мужик, везет коробья. «Дяденька, дяденька, спрячь меня!» — «Садись».
Разбойники наехали: «Не видал ли беглую девку?» — «Не видал». Они стали коробья ломать. Ломали-ломали — сто штук сломали, ее не нашли. Мужик говорит: «Что вы коробья ломаете? У меня дети с голоду помрут!»
Они и бросили ломать. И поехали. А она выскочила и побежала. Вдруг увидела тропочку, и птичка кричит: «Девка, на тропку, девка, на тропку!»
А она по этой тропке и домой добралась.
Ну, великий пост приходит, сестра в гости не едет.
А наехали тридцать восемь разбойников в черных кафтанах красавицу сватать.
И она созвала пир большой — и царя, и полковников. И велела полковнику привести роту солдат и говорит: «Вот эти молодцы двух моих сестер засватали. Одна уехала, и не слыхать ничего, другая уехала, и не слыхать ничего. Одна должна была на межговенье прийти — не пришла. Другая в великий пост обещалась, и нет ее. Говорили они, что у них через три села двор стоит, на высокой горе со всех сторон видно. А на той горе — ни кола ни двора. Одни сосны растут».
Эти разбойники повскакивали, а солдаты их за стол усадили. А она говорит: «Есть у них дом в зеленом лесу, в этом дому кровь и руки-ноги человечьи. Там обеих моих сестер кончили». А они кричат: «Врешь, чем докажешь?»
А она вынесла кольцо с мертвым пальцем да и бросила им: «Это,— говорит,— что?!»
Они тут и сознались. Их всех казнили, а ее царь взамуж взял.
(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)Сказка Про Петрушку