Ленора

Леноре снился страшный сон,

‎Проснулася в испуге.

“Где милый? Что с ним? Жив ли он?

‎И верен ли подруге?”

Пошел в чужую он страну

За Фридериком на войну;

‎Никто об нем не слышит;

‎А сам он к ней не пишет.

С императрицею король

‎За что-то раздружились,

И кровь лилась, лилась… доколь

‎Они не помирились.

И оба войска, кончив бой,

С музы́кой, песнями, пальбой,

‎С торжественностью ратной

‎Пустились в путь обратный.

Идут! идут! за строем строй;

‎Пылят, гремят, сверкают;

Родные, ближние толпой

‎Встречать их выбегают;

Там обнял друга нежный друг,

Там сын отца, жену супруг;

‎Всем радость… а Леноре

‎Отчаянное горе.

Она обходит ратный строй

‎И друга вызывает;

Но вести нет ей никакой:

‎Никто об нем не знает.

Когда же мимо рать прошла –

Она свет божий прокляла,

‎И громко зарыдала,

‎И на землю упала.

К Леноре мать бежит с тоской:

‎”Что так тебя волнует?

Что сделалось, дитя, с тобой?” –

‎И дочь свою целует.

“О друг мой, друг мой, все прошло!

Мне

‎Сам бог врагом Леноре…

‎О горе мне! о горе!”

“Прости ее, небесный царь!

‎Родная, помолися;

Он благ, его руки мы тварь:

‎Пред ним душей смирися”. –

“О друг мой, друг мой, все как сон…

Немилостив со мною он;

‎Пред ним мой крик был тщетен…

‎Он глух и безответен”.

“Дитя, от жалоб удержись;

‎Смири души тревогу;

Пречистых тайн причастись,

‎Пожертвуй сердцем богу”. –

“О друг мой, что во мне кипит,

Того и бог не усмирит:

‎Ни тайнами, ни жертвой

‎Не оживится мертвый”.

“Но что, когда он сам забыл

‎Любви святое слово,

И прежней клятве изменил,

‎И связан клятвой новой?

И ты, и ты об нем забудь;

Не рви тоской напрасной грудь;

‎Не стоит слез предатель;

‎Ему судья создатель”.

“О друг мой, друг мой, все прошло;

‎Пропавшее пропало;

Жизнь безотрадную назло

‎Мне провиденье дало…

Угасни ты, противный свет!

Погибни, жизнь, где друга нет!

‎Сам бог врагом Леноре…

‎О горе мне! о горе!”

“Небесный царь, да ей простит

‎Твое долготерпенье!

Она не знает, что творит:

‎Ее душа в забвенье.

Дитя, земную скорбь забудь:

Ведет ко благу божий путь;

‎Смиренным рай награда.

‎Страшись мучений ада”.

“О друг мой, что небесный рай?

‎Что адское мученье?

С ним вместе – все небесный рай;

‎С ним розно – все мученье;

Угасни ты, противный свет!

Погибни, жизнь, где друга нет!

‎С ним розно умерла я

‎И здесь и там для рая”.

Так дерзко, полная тоской,

‎Душа в ней бунтовала…

Творца на суд она с собой

‎Безумно вызывала,

Терзалась, волосы рвала

До той поры, как ночь пришла

‎И темный свод над нами

‎Усыпался звездами.

И вот… как будто легкий скок

‎Коня в тиши раздался:

Несется по полю ездок;

‎Гремя, к крыльцу примчался;

Гремя, взбежал он на крыльцо;

И двери брякнуло кольцо…

‎В ней жилки задрожали…

‎Сквозь дверь ей прошептали:

“Скорей! сойди ко мне, мой свет!

‎Ты ждешь ли друга, спишь ли?

Меня забыла ты иль нет?

‎Смеешься ли, грустишь ли?” –

“Ах! малый… бог тебя принес!

А я… от горьких, горьких слез

‎И свет в очах затмился…

‎Ты как здесь очутился?”

“Седлаем в полночь мы коней…

‎Я еду издалека.

Не медли, друг; сойди скорей;

‎Путь долог, мало срока”. –

“На что спешить, мой милый, нам?

И ветер воет по кустам,

‎И тьма ночная в поле;

‎Побудь со мной на воле”.

“Что нужды нам до тьмы ночной!

‎В кустах пусть ветер воет.

Часы бегут; конь борзый мой

‎Копытом, землю роет;

Нельзя нам ждать; сойди, дружок;

Нам долгий путь, нам малый срок;

‎Не в пору сон и нега:

‎Сто миль нам до ночлега”.

“Но как же конь твой пролетит

‎Сто миль до утра, милый?

Ты слышишь, колокол гудит:

‎Одиннадцать пробило”. –

“Но месяц встал, он светит нам…

Гладка дорога мертвецам;

‎Мы скачем, не боимся;

‎До света мы домчимся”.

“Но где же, где твой уголок?

‎Где наш приют укромный?” –

“Далеко он… пять-шесть досток…

‎Прохладный, тихий, темный”. –

“Есть место мне?” – “Обоим нам.

Поедем! все готово там;

‎Ждут гости в нашей келье;

‎Пора на новоселье!”

Она подумала, сошла,

‎И на коня вспрыгнула,

И друга нежно обняла,

‎И вся к нему прильнула.

Помчались… конь бежит, летит.

Под ним земля шумит, дрожит,

‎С дороги вихри вьются,

‎От камней искры льются.

И мимо их холмы, кусты,

‎Поля, леса летели;

Под конским топотом мосты

‎Тряслися и гремели.

“Не страшно ль?” – “Месяц светит нам!” –

“Гладка дорога мертвецам!

‎Да что же так дрожишь ты?” –

‎”Зачем о них твердишь ты?”

“Но кто там стонет? Что за звон?

‎Что ворона взбудило?

По мертвом звон; надгробный стон;

‎Голосят над могилой”.

И виден ход: идут, поют,

На дрогах тяжкий гроб везут,

‎И голос погребальный,

‎Как вой совы печальный.

“Заройте гроб в полночный час:

‎Слезам теперь не место;

За мной! к себе на свадьбу вас

‎Зову с моей невестой.

За мной, певцы; за мной, пасто́р;

Пропой нам многолетье, хор;

‎Нам дай на обрученье,

‎Пасто́р, благословенье”.

И звон утих… и гроб пропал…

‎Столпился хор проворно

И по дороге побежал

‎За ними тенью черной.

И дале, дале!.. конь летит,

Под ним земля шумит, дрожит,

‎С дороги вихри вьются,

‎От камней искры льются.

И сзади, спереди, с боков

‎Окрестность вся летела:

Поля, холмы, ряды кустов,

‎Заборы, домы, села.

“Не страшно ль?” – “Месяц светит нам”. –

“Гладка дорога мертвецам!

‎Да что же так дрожишь ты?” –

‎”О мертвых все твердишь ты!”

Вот у дороги, над столбом,

‎Где висельник чернеет,

Воздушных рой, свиясь кольцом,

‎Кружится, пляшет, веет.

“Ко мне, за мной, вы, плясуны!

Вы все на пир приглашены!

‎Скачу, лечу жениться…

‎Ко мне! Повеселиться!”

И летом, летом легкий рой

‎Пустился вслед за ними,

Шумя, как ветер полевой

‎Меж листьями сухими.

И дале, дале!.. конь летит,

Под ним земля шумит, дрожит,

‎С дороги вихри вьются,

‎От камней искры льются.

Вдали, вблизи, со всех сторон

‎Все мимо их бежало;

И все, как тень, и все, как сон,

‎Мгновенно пропадало.

“Не страшно ль?” – “Месяц светит нам”. –

“Гладка дорога мертвецам!

‎Да что же так дрожишь ты?” –

‎”Зачем о них твердишь ты?”

“Мой конь, мой конь, песок бежит;

‎Я чую, ночь свежее;

Мой конь, мой конь, петух кричит;

‎Мой конь, несись быстрее…

Окончен путь; исполнен срок;

Наш близко, близко уголок;

‎В минуту мы у места…

‎Приехали, невеста!”

К воротам конь во весь опор

‎Примчавшись, стал и топнул;

Ездок бичом стегнул затвор –

‎Затвор со стуком лопнул;

Они кладбище видят там…

Конь быстро мчится по гробам;

‎Лучи луны сияют,

‎Кругом кресты мелькают.

И что ж, Ленора, что потом?

‎О страх!.. в одно мгновенье

Кусок одежды за куском

‎Слетел с него, как тленье;

И нет уж кожи на костях;

Безглазый череп на плечах;

‎Нет каски, нет колета;

‎Она в руках скелета.

Конь прянул… пламя из ноздрей

‎Волною побежало;

И вдруг… все пылью перед ней

‎Расшиблось и пропало.

И вой и стон на вышине;

И крик в подземной глубине,

‎Лежит Ленора в страхе

‎Полмертвая на прахе.

И в блеске месячных лучей,

‎Рука с рукой, летает,

Виясь над ней, толпа теней

‎И так ей припевает:

“Терпи, терпи, хоть ноет грудь;

Творцу в бедах покорна будь;

‎Твой труп сойди в могилу!

‎А душу бог помилуй!”