Как черт водку выдумал
Жил-был один мужик, бедней не сыщешь, гроша медного никогда не видел, частенько куска хлеба не имел, а уж о масле и говорить не приходится. А тут еще то ли из милости, то ли в наказанье дал ему господь двенадцать душ детей. Вот и жил бедняк с женой и детьми, не жил, а бедствовал, и прозвали его за это Бедолагой.
Как-то раз пошел Бедолага в поле пахать и взял с собой последнюю краюху хлеба.
Пашет, пашет, время уже за полдень, волы устали. Отпустил их мужик на траву пастись, а сам сел на меже, развязал узелок, посмотрел на краюху и задумался.
Был
«Потерплю-ка я еще немного, поем перед тем, как домой идти. Тогда дома ужинать не стану — все жене и детям больше достанется», — подумал он. И опять за работу взялся.
А пока он на меже сидел, рядом с ним стоял невидимый черт и силился придумать, как бы это над бедняком подшутить. Только мужик отошел — украл черт хлеб из узелка и съел. Притаился и ждет, что мужик делать будет, когда краюшки на месте не найдет.
Долго
— Что за притча! — подивился бедняк. — Никого тут не было, а хлеб кто-то все же украл. Должно быть, тоже голодный человек. Пусть поест на здоровье, я за один день с голоду не помру, а кто подождамши, тому господь и дамши.
Перекрестился мужик, помолился, до вечера поработал и за плугом домой пошел.
— Дело дрянь, — пробурчал нечистый себе под нос, зубами заскрежетал. — Я у него последний кусок хлеба украл, и поди-ка ты! Не выругался он, душу свою не погубил, а еще и здоровья мне пожелал!
Шмыгнул черт под землю в пекло, предстал перед Люцифером и рассказал ему все, как было.
— Крупно ты проштрафился, — говорит Люцифер. — На то мы черти, чтобы людям зло творить, но совесть и у нас должна быть, а за бесчинства с нас спросится. Твори зло дурному человеку — так ему и надо, он заслужил. А у честного Бедолаги последний кусок хлеба украсть — это дело зазорное. И вдобавок ты из чревоугодия хлеб этот съел, а хлеб — дар божий, чертям его есть не дозволено. Посему приговариваю тебя к семилетнему покаянию. Ступай сей момент к Бедолаге и за зло, которое ты ему причинил, отслужи у него все семь лет в работниках.
Услыхал черт Люциферов приговор, нахохлился, как мокрая курица, да ничего не поделаешь. Прикинулся он бездомным странником, пришел к Бедолаге и попросился в работники.
Говорит ему мужик:
— Куда мне работника держать! Я сам чуть с голоду не помираю.
А черт свое толкует:
— Я бедняк, и ты бедняк. Вот и будем вместе горе мыкать, а у двоих-то работа спорее пойдет. Жены у меня нет, детишек нет, шуба и сермяга на мне почти что новые, лапти сам себе липовые сплету. По ярмаркам шататься мне ни к чему, так что и платы никакой мне от тебя не надобно. Грош, он круглый, все одно из кармана выкатится, а уж хлебом-то мы поделимся.
Остался черт жить у Бедолаги, батраком заделался да так работает, что все только диву даются.
Стояла у мужика в хлеву одна-единственная коровенка, а батрак все поле навозом удобрил и в один день поле вспахал и засеял. Взошло зерно, как лес густой, заколосилось, собрал Бедолага урожай неслыханный. Дивятся люди — бедняк-бедняк, а глянь-ка ты! — хлеба полные закрома! Жена Бедолагу не ругает, дети не плачут. Осенью озимые посеяли, немало и на продажу пошло, а остаток девать некуда. И не придумать никак, что с ним делать.
Тут батрак и говорит:
— Хозяин, давай болото перепашем и засеем. Лето, примечаю, сухое будет. Вдруг да уродит земля!
Стал черт болото пахать, земля следом за плугом сохнет, как в печи. Забороновал, засеял — взошла пшеница!
Соседи, глядя, как он в грязь зерно бросает, чуть со смеху не лопались. А как собрал Бедолага осенью щедрый урожай, присмирели соседи, решили сами так же поступить.
Одним словом, разбогател Бедолага, работнику плату назначил, живет себе и в ус не дует.
На следующее лето бросились люди трясины пахать да засевать, а в хозяйстве у Бедолаги — все наоборот.
Говорит батрак хозяину:
— По всем приметам лето дождливое будет. Засеем-ка мы песчаные горушки, а соседи пусть себе в грязи копаются.
Выбрал черт горушки да пески, на которых никогда ничего не росло, вспахал, засеял. А тут как раз задождило, да так, что в низинах весь хлеб сгнил, на равнине — еле собрали, что посеяли. А на песчаных горушках стоят колосья чуть не до самого неба! Опять не знает Бедолага, куда ему зерно девать.
Тут черт и подумал: «За краюху хлеба, которую я украл, разочелся я с лихвой. Бедолага мой как сыр в масле катается, пора мне с ним прощаться, так не учинить ли ему напоследок пакость?» Говорит он хозяину:
— Глянь-ка, зерна у нас с избытком. Что теперь с ним делать станем?
— Как «что делать»? Будем есть на здоровье, нищим пожертвуем, на больницу пожертвуем, в долг дадим тем, у кого не уродило, а остаток пусть лежит себе про черный лень. Придет еще и неурожайный год.
Не понравились черту такие слова, он и толкует:
— Зерно в закромах держать — хлопот не обобраться. То его вороши, то следи, чтобы мыши не перепортили. Есть у меня одна думка, если удастся, принесет нам это дело немалую прибыль, честь и славу.
— Какое такое дело?
— Дело-то простое. Из ячменя варят люди пиво, а мы будем рожь варить да переваривать — авось что-нибудь умное и получится.
Отвечает Бедолага батраку:
— Пробуй сам, ежели хочешь. Моего ума на такое дело не достанет.
Принялся черт за работу, сделал котлы и кадки, начал тереть, мешать, кипятить, хмелю то и дело досыпает. Сварил напиток чистый, как вода, горький да крепкий, во рту от него жжет, как огнем. Заурчал черт на радостях, назвал напиток горилкой, разлил его по квартам, в рюмку валил, на стол поставил и хозяина пригласил.
Потянул Бедолага из рюмки, скривился, поперхнулся.
— Ой, горько! А жжет, будто ее сам черт варил!
Усмехнулся лукавый:
— Ничего! Чем крепче, тем охотней люди пьют. Выпей-ка еще рюмочку, не бойся, не повредит. Ведь это т же хлеб, только вареный.
Выпил Бедолага вторую рюмку, показалась она ему вовсе не такой жгучей.
— Горькая-то она, горькая, — говорит. — Да только от нее тепло по всему телу делается. Приятная вещь.
Налил черт третью:
— То ли будет, — говорит. — Давай еще по одной.
Чокнулись хозяин с батраком и одним духом по третьей выпили,
— Ей-богу, не горькая, — говорит Бедолага. — Вовсе не горькая!
— Мало сказать «не горькая», — говорит черт. — На редкость вкусная штука! Махнем-ка по четвертой!
А Бедолага уж сам рюмку подставил.
— Твое здоровье! — говорит. — И вправду на редкость вкусная. И веселит. Я словно на десять лет помолодел, кровь заиграла, ноги сами плясать просятся. Ой, не узнает меня моя баба, ой, не узнает!
— Нальем по пятой — еще веселей будет, — толкует черт.
— Оно бы и по шестой не повредило.
— Виват, горилка! — заорал хмельной черт и пустился в пляс по горнице.
— Постой-постой! — кричит Бедолага, а сам шестую себе налить силится. — Я бы тоже сплясал, да хата почему-то ходуном ходит и вверх тормашками встает.
А пьяненький черт приговаривает:
— Ой, чудится мне, что я в родном моем пекле, душа твоя у меня в кармане, а великий Люцифер, наш владыка, награждает меня сановным званием за выдумку мою, которая приведет к нам людских душ видимо-невидимо.
Тут кварта упала, разбилась, прибежала жена Бедолаги, а за ней дети, смотрят — а батька их с батраком пляшет. Начали они смеяться, первый раз сделался Бедолага для своих детей посмешищем. Жена не смеялась, она, бедная, поняла, что муж-то не в себе. А пьяных после великого веселья корчить начало, у черта изо рта черная смола потекла. Побежала женщина за цирюльником, привела его, смотрят — пьяные, где нагадили, там и рухнули. Один под лавкой спит, а другой — в свином корыте.
Проспались они, встали — головы не поднять, точно каменная.
— Не беда, — говорит черт. — Клин клином вышибают. Глотнем-ка по рюмочке.
И налил водки из жбана.
— Ой нет, я не буду, — стонет Бедолага,
— А ты одним духом со мной за компанию!
Послушался Бедолага, выпил.
— И верно! Сразу мне полегчало. Не выпить ли нам еще по единой? Зови соседей, пусть пьют-гуляют, больше меня Бедолагой не зовут!
А черту только того и надо.
— Сей миг! — говорит. — А чего дома не выпьем, корчмарю продадим.
Года не прошло, спился Бедолага и помер, землю и дом за долги продали, жена и детишки остались без хлеба, без крова, без одежки и пошли по белу свету милостыню просить да ехидные словечки про отца слушать.
С той-то поры и распространилась среди людей водка, истинный бич божий, которым люди сами себя хлещут по доброй воле. А вместе с ней приходят к людям голод и нищета. Уродует водка тело и душу хуже проказы, а тому, кто ее выдумал, тысячи душ в день приносит.
(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)