Рассказывают также, что Харун ар-Рашид призвал одного из своих телохранителей, которого звали Салих (а было это до тех времен, когда ар-Рашид изменился к Бармакидам). И когда тот явился, сказал ему: «О Салих, иди к Мансуру и скажи ему: «У тебя тысяча тысяч дирхемов наших денег, и мое решение требует, чтобы ты доставил их нам сейчас же». И я приказываю тебе, Салих, если у тебя не будет этих денег до предзакатной молитвы, отдели ему голову от тела и принеси мне».
И Салих отвечал: «Слушаю и повинуюсь!» А затем он отправился к Мансуру и сказал
И я пошел с ним в его дом, — говорил Салих, — и он стал прощаться с семьей, и поднялись вопли в его жилище, и раздались плач и крик и призывы о помощи к Аллаху великому. И я сказал Мансуру: «Мае пришло на ум, что Аллах пошлет тебе помощь через руки Бармакидов. Пойдем со мной в дом Яхьи ибн Халяда».
И мы пошли к Яхье ибн Халиду, и Мансур рассказал ему о своем положении, и Халид огорчился из-за этого и склонил на некоторое время голову к земле, а потом он поднял голову и, призвав своего казначея, спросил его: «Сколько дирхемов у нас в казне?» — «Около пяти тысяч дирхемов», — ответил казначей, и Яхья велел принести их, а потом он отправил к своему сыну аль-Фадлу посланного с письмом такого содержания: «Мне предлагают купить прекрасные поместья, которые никогда не придут в запустение; пришли нам сколько-нибудь дирхемов».
И аль-Фадл прислал ему тысячу тысяч дирхемов, и затем Яхья послал другого человека к своему сыну Джафару с письмом такого содержания: «У нас случилось важное дело, и нам нужно для него сколько-нибудь дирхемов».
И Джафар тотчас же послал ему тысячу тысяч дирхемов. И Яхья до тех пор посылал людей к Бармакидам, пока не собрал от них для Мансура большие деньги, а Салих и Мансур не знали об этом. И Мансур сказал Яхье: «О владыка, я схватился за твой подол и знаю, что получу эти деньги только от тебя, как обычно для твоего великодушия. Заплати же за меня остаток моего долга и сделай меня твоим вольноотпущенником». И Яхья потупился и заплакал и сказал: «Эй, мальчик, повелитель правоверных подарил когда-то нашей невольнице Дананир жемчужину большой ценности. Пойди к ней и скажи, чтобы она нам прислала эту жемчужину».
И слуга пошел к невольнице и принес жемчужину Яхье, и тот сказал: «О Салих, я купил эту жемчужину для повелителя правоверных у купцов за двести тысяч динаров, а повелитель правоверных подарил ее нашей невольнице Дананир, лютнистке, и когда он увидит с тобой эту жемчужину, он узнает ее и окажет тебе уважение и сохранит от пролития твою кровь ради нас и из уважения к нам. И теперь твои деньги собраны полностью, о Мансур».
И я понес жемчужину и деньги к ар-Рашиду, — говорил Салих, — и Мансур был со мною. И когда мы были в пути, я вдруг услышал, как он говорит такой стих поэта:
«Не по любви спешат к ним мои ноги,
Но убоялся я стрелы удара».
И я удивился его злому нраву, низости и испорченности и скверному его происхождению и рождению, и возразил ему и сказал: «Нет на лице земли лучших, чем Бармакиды, и нет никого сквернее и злее тебя! Они купили тебя у смерти и выручили тебя от гибели и сделали тебе милость, спасши тебя, а ты не благодаришь их и не хвалишь, и не поступаешь, как поступают свободные, но отвечаешь на их благодеяние такими словами!»
И потом я пошел к ар-Рашиду и рассказал ему эту историю и осведомил его обо всем, что случилось…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста шестая ночь.
Когда же настала триста шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Салих говорил: «И я рассказал эту историю повелителю правоверных и осведомил его обо всем, что случилось. И ар-Рашид удивился великодушию Яхьи и его щедрости и благородству и гнусности Мансура и его низости, и велел вернуть жемчужину Яхье ибн Халиду, и сказал: «Все, что мы подарили, не годится нам брать назад».
И Салих вернулся к Яхье ибн Халиду и упомянул ему о Мансуре и его дурном поступке, и Яхья сказал: «О Салих, когда человек беден, грудь его стеснена и мысли его заняты; что бы от него ни исходило, с него нельзя взыскивать, так как это возникает не в сердце». И он принялся искать оправданий Мансуру.
И Салих заплакал: «Не бывает, чтобы вращающий небосвод создавал для бытия людей, подобных тебе! О горе! Как может быть погребен под землей тот, чей нрав подобен твоему нраву и чье благородство таково, как твое!»
И он произнес такие два стиха:
«Спеши совершить добро всегда, коль задумаешь,
Ведь подлинно не всегда щедроты доступны нам.
Как часто препятствуя душе совершить добро,
Коль можно, покуда смерть помехой не явится».
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)Как Лиса Обманула Гиену Африканская Сказка