О мертвом как ни плачь, а он уже не встанет,
И всякая вдова
Поплачет месяц — много два,
А там и плакать перестанет:
Жаль мужа, и себя ведь жаль!
На крыльях времени летит от нас печаль,
И нечувствительно спокойствие приходит.
Большое Лафонтен различие находит
Во всех вдовах чрез день и через год.
И подлинно: теперь вдова горюет, плачет,
И через год, смотри, мазурку пляшет, скачет.
Таков уж, видно, женский род!
Одна красавица, лишь только овдовела,
Кричала, билася, рыдала и рвалась,
Ни пить, ни есть,
Река горчайших слез из глаз ее лилась.
Отец печалиться дал полную ей волю,
Но, видя, что уже проходит шесть недель
И что она слегла в постель,
Свою оплакивая долю,
Сказал ей: «Полно плакать, дочь!
Слезами ведь нельзя помочь.
Не ты одна вдова на свете;
Еще ты очень молода.
Муж умер — экая беда!
Есть у меня жених прекрасный на примете,
Уж не покойному чета!
Красавец, молодец, почти в твои лета…»
«Ах, батюшка! — Вдова прервала. —
Мне замуж?! Мне другой венец?
Нет, нет, я в монастырь пойду!» — и зарыдала.
Смолчал и прочь пошел отец.
Источник
Проходит месяц и другой.
Вдова уж менее вздыхает;
Почти забыт муж дорогой,
И слезка на глазах ее не навернется;
Невольно иногда и улыбнется,
Увидя в зеркале, что траур ей к лицу.
Прошло уж полгода, глядит в глаза отцу,
Но тот не говорит ни слова.
Решилась, наконец, она спросить его.
«Что ж, батюшка, увижу я…» — «Кого?» —
«Кого хвалили вы». — «Кого же?» — «Молодого…
Ну сами знаете… Ха! ха!..
Красавца жениха?»
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)Шкип