О мертвом как ни плачь, а он уже не встанет,
И всякая вдова
Поплачет месяц – много два,
А там и плакать перестанет:
Жаль мужа, и себя ведь жаль!
На крыльях времени летит от нас печаль,
И нечувствительно спокойствие приходит.
Большое Лафонтен различие находит
Во всех вдовах чрез день и через год.
И подлинно: теперь вдова горюет, плачет,
И через год, смотри, мазурку пляшет, скачет.
Таков уж, видно, женский род!
Одна красавица, лишь только овдовела,
Кричала, билася, рыдала и рвалась,
Ни пить, ни есть, ни жить на свете не хотела –
Река горчайших слез из глаз ее лилась.
Отец печалиться дал полную ей волю,
Но, видя, что уже проходит шесть недель
И что она слегла в постель,
Свою оплакивая долю,
Сказал ей: “Полно плакать, дочь!
Слезами ведь нельзя помочь.
Не ты одна вдова на свете;
Еще ты очень молода.
Муж умер – экая беда!
Есть у меня жених прекрасный на примете,
Уж не покойному чета!
Красавец, молодец, почти в твои лета…”
“Ах, батюшка! – Вдова прервала. –
Мне замуж?! Мне другой
Нет, нет, я в монастырь пойду!” – и зарыдала.
Смолчал и прочь пошел отец.
Источник слез помалу иссыхает.
Проходит месяц и другой.
Вдова уж менее вздыхает;
Почти забыт муж дорогой,
И слезка на глазах ее не навернется;
Невольно иногда и улыбнется,
Увидя в зеркале, что траур ей к лицу.
Прошло уж полгода, глядит в глаза отцу,
Но тот не говорит ни слова.
Решилась, наконец, она спросить его.
“Что ж, батюшка, увижу я…” – “Кого?” –
“Кого хвалили вы”. – “Кого же?” – “Молодого…
Ну сами знаете… Ха! ха!..
Красавца жениха?”
Молодая вдова
Шкип