Марья-краса – долгая коса и Ванюшка
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. И была у них единственная дочь, Марья-краса – долгая коса. Жили они хорошо, счастливо.
Вдруг пришла на них страшная беда. Налетел на царство-государство страшный Змей о девяти головах, о девяти хоботах, о девяти хвостах. С ним два сына-змееныша. Старший – о шести головах, младший – о трех. Закричал Змей такие слова:
– Слушайте, царь с царицей и весь народ! Все я царство огнем сожгу, пеплом развею. Все леса повыдеру, все реки-озера повыплесну, все поля, луга притопчу,
Что тут делать?
Заплакал весь народ горько, да делать нечего.
Стали с той поры каждый день к вечеру брать по девушке шестнадцати лет, вели ее на Буян-гору, к столетнему дубу приковывали.
Налетали тут змеи, девушку пожирали, косточки в озеро бросали.
В ту пору, в то время был у бедной бабушки-задворенки на краю города любимый внук Ванюшка.
Увидал раз Ванюшка, как у синя моря на золотом песке Марья-краса –
Вдруг весть пришла, что завтра царевне на съеденье к Змею идти.
Встал поутру Ванюшка, говорит бабушке:
– Готовь мне, бабушка, льняную рубашку чистую, пойду я биться со Змеем лютым – или живым не буду, или Марью-царевну освобожу.
Заплакала тут бабушка, приготовила ему льняную рубаху, побежала в огород, принесла жгучей крапивы, стала из жгучей крапивы вторую рубаху плесть.
Плетет рубаху, сама от боли плачет.
– Вот, – говорит, – Ванюшка, надень ты эту рубаху. Будет Змей тебя кусать – языки обожжет.
– Хорошо, – говорит Ванюшка.
Вот на вечерней заре обрядился Ванюшка. Взял острую косу, железную па́лицу, надел льняную рубаху, сверху крапивную, попрощался с бабушкой и пошел на гору Буян.
Стоит на горе Буян столетний дуб. У дуба Марья-краса – долгая коса золотой цепью прикована. Увидела она Ванюшку – заплакала:
– Ты зачем пришел, добрый молодец? Мой черед смерть принимать, горячую кровь проливать, а тебе за что пропадать? Прилетит сейчас Змей и тебя сожрет.
– Не бойся, красная девица! Авось не сожрет – подавится.
Подошел Ванюшка к царевне, ухватил золотую цепь богатырской рукой, разорвал, как гнилую веревочку. Потом лег на песок, положил голову Марье-красе на колени и говорит:
– Я посплю, царевна, недолгим сном, а ты на море смотри. Только туча взойдет, ветер зашумит, море всколыхнется, тотчас разбуди меня!
Заснул Ванюшка богатырским сном. А Марья-краса на море смотрит. Вдруг туча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось, из синей волны трехголовый Змей идет.
Разбудила Марья-царевна Ванюшку. Только Ванюшка на ноги вскочил, а Змей уже тут как тут:
– Ты, Иван, зачем пожаловал? Богу молись, с белым светом простись да полезай скорей сам в мою глотку, тебе же легче будет.
– Врешь, проклятый Змей! Не проглотишь! Подавишься.
Схватил Ванюшка острую косу, размахнулся во все плечо и скосил у Змея все три головы. Поднял серый камень, собрал три головы. Языки вырезал, в сумку спрятал, головы под камень положил, туловище в море столкнул, сам на песок упал, заснул богатырским сном.
Стоит Марья-краса – долгая коса ни жива ни мертва. Не знает – плакать или радоваться. Села на песок, подняла его голову, на колени себе положила, шелковым платком пот вытерла. Вдруг видит: туча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось. Лезет из синего моря Змей, на Буян-гору поднимается. Стала царевна Иванушку будить. А Иванушка спит богатырским сном. Ухватила его царевна за волосы:
– Проснись! Проснись, Иванушка! Наша смерть идет!
Тут вскочил Иванушка на ноги. Увидал его шестиглавый Змей, заворчал, зафыркал:
– Жалко мне тебя, добрый молодец! Тебя есть – вкусу в тебе нет. Проглочу тебя разве не разжевывая.
– Ничего, – говорит Иванушка, – авось подавишься!
Схватил Иванушка свою острую косу, размахнул широко рукой, отрубил Змею три головы. А три головы огнем палят, дымом дышат, глаза выжигают. Ухватила Марья-краса свою долгую косу, стала золотой косой Змея по глазам хлестать. Обернулся Змей в ее сторону. Подскочил тут Иванушка, отрубил Змею три головы. Языки вырезал, головы под камень спрятал, туловище в море столкнул. Сам упал на крутой берег, лицом в золотой песок, заснул богатырским сном.
Подняла Марья-краса его голову, себе на колени положила, шелковым платочком пот вытерла.
Вдруг туча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось.
Выходит из моря старший Змей, о девяти головах, о девяти хоботах, о девяти хвостах. Каждый хвост в свою сторону бьет, каждый хобот своим напевом поет, каждая голова зубами щелкает.
Испугалась Марья-краса пуще прежнего, стала Иванушку будить:
– Вставай, вставай, Иванушка! Старший Змей идет, нас с тобой сожрет!
Спит Иванушка непробудным сном. Плачет над ним царевна, слезами обливается:
– Проснись, проснись, Иванушка! Русский человек смерть лежа не встречает, перед нею на ногах стоит!
Тут проснулся Иван, встрепенулся Иван, схватился за косу острую.
Налетел тут на него девятиголовый Змей, закричал, зафыркал:
– И хорош ты, и пригож ты, добрый молодец! Да не быть тебе живому. Съем я тебя, да и с косточками.
– Врешь, проклятая гадина! Подавишься.
Начали они тут биться смертным боем. Лес кругом на корню шатается, песок столбом подымается, по синему морю волны идут. Змей огнем пышет, дымом душит. Иванушка косой косит. Коса у него в руках докрасна раскалилась. Семь голов Иванушка срубил – две одолеть не может. Ухватил его было Змей поперек, да выплюнул. Крапивная рубашка язык обожгла.
Подбежала тут Марья-царевна, стала Змея по глазам косой хлестать.
Обернулся Змей в ее сторону, а тут Ванюшка подскочил, две последние головы Змею ссек. Языки вырезал, головы под камень спрятал, туловище в море столкнул.
Пала Марья-царевна Ванюшке в ноги:
– Спасибо тебе, Иванушка! Меня освободил, всю землю Русскую избавил. Будешь ты моим суженым, батюшке помощником, моей матушке – любимым сынком.
Сняла она с руки золотой перстенек, Иванушке на мизинный палец надела.
А Иванушка на ногах шатается, кровавый пот по лицу бежит. Упал Иванушка на сырой песок, заснул богатырским сном, – видно, смертно намаялся. Села Марья-царевна около него, сон оберегает, комаров-мух отгоняет.
Ехал мимо царский воевода на белом коне. Сам страшный, голова стручком, руки-ноги граблями. Видит: Марья-царевна сидит, крепким сном Иванушка спит, под камнем головы валяются. Ухватил Марью-царевну за косу, посадил ее на коня с собой рядом, завез в густой дремучий лес и давай нож точить.
Спрашивает его Марья-царевна:
– Что ты, добрый человек, делать собираешься?
– Я нож точу, тебя убить хочу!
Заплакала царевна:
– Не режь меня, добрый человек! Я тебе ничего худого не сделала.
– Скажи отцу, что я тебя от смерти избавил, Русскую землю от гадов освободил, посулись, что будешь ты мне верной женой, – тогда помилую.
Ничего не поделаешь! Пришлось Марье-царевне согласие дать.
Повез ее воевода во дворец.
Привез к царю, змеиные головы показал.
– Вот, – говорит, – кто тебя от беды избавил!
Обрадовался царь, обнял воеводу.
– Через три дня, – говорит, – честным пирком да за свадебку!
Марья-царевна плачет, а слово сказать боится. Только через три дня к вечеру проснулся Иванушка, видит: один он на Буян-горе, нет рядом Марьи-царевны, нет под серым камнем змеиных голов.
Пошел Иванушка в город, пришел к бабушке.
Обрадовалась бабушка. Пироги на стол тащит, жаркую баньку топит.
А Иванушка говорит:
– Пойди-ка, бабушка, в город, послушай, что люди говорят.
Сбегала бабушка в город, послушала, что люди говорят, воротилась назад, рассказывает:
– Идет у народа молва, что будет сегодня у царя великий пир – честная свадьба. Выдает царь Марью-царевну за воеводу. А ты думал, Ванюшка, она за бедняка пойдет!
Иванушка в бане вымылся, чистую рубаху надел, стал молодец: хорош-пригож – лучше не надо!
Вечером пошел прямо во дворец. Там пир идет. Гости пьют и едят, всякими играми забавляются.
Ходит воевода по горницам, хорохорится:
– Кто вас, холопы, от смерти спас? Вы у меня теперь не пикнете!
Марья-царевна сидит бела как мел, глаза наплаканы.
Взял Иванушка золотой кубок, налил в него меду сладкого, опустил в него золотое кольцо, позвал девушку Чернавушку и говорит:
– Поклонись Марье-царевне, пускай выпьет до самого дна за того, кто ее от смерти спас.
Поднесла Чернавка кубок Марье-царевне. Выпила Марья-царевна до самого дна. Подкатился к ее губам золотой перстень. Вынула его Марья-царевна, обрадовалась.
– Батюшка, – говорит, – не тот меня от смерти избавил, кто рядом со мной сидит, хорохорится, а тот меня от смерти избавил, кто меж гостями стоит, кому я этот перстень дала, кого суженым звала. Выйди сюда, Иванушка!
Вышел Иванушка на середину горницы. Марья-царевна к нему подошла. Гости разахались, переглядываются.
Вскочил воевода, ругается:
– Ах ты этакой! Людей русских обманывать! Кто Змея убил, тот и головы срубил, тот их и во дворец приволок.
А Иванушка ему в ответ:
– Если ты Змея убил, ему головы срубил – скажи, какой в головах изъян?
– Никакого изъяну в головах нет – они целехоньки. Я его не ранил, не колол, с одного разу головы ссек.
Поднял головы змеиные Иванушка, пасти раскрыл.
– Вот, – говорит, – какой в головах изъян! В головах языков-то нет! Языки у меня в сумочке.
Тут Марья-царевна подошла и говорит:
– А вот мой платочек шелковый. На нем кровь и пот Иванушки.
Тут царь разгневался, приказал воеводу плетьми прогнать, а Иванушку обвенчал с Марьей-красой – долгой косой тем же вечером.
Тут и сказке конец, а мне меду корец.
(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)