Лето прошлого года я провел в Карелии. Приехав в Петрозаводск, я зашел в охотничье общество, сказал, что я охотник-натуралист, и попросил посоветовать, куда бы поехать, чтобы познакомиться с природой этого края.
Тут же на маленьком дружеском совете было решено, что лучше всего мне поехать в Заонежье, то есть на другую сторону Онежского озера.
На следующий день я сел на пароход, переплыл озеро и поселился в небольшой деревушке Мальково на самом берегу.
В этих местах озера все сплошь покрыто мелкими облесенными островками. Островков
Трудно передать, какое чудесное зрелище представляют собой эти острова, в особенности когда плывешь по озеру в тихую, ясную погоду. Над головой синеет безоблачное небо, а кругом такая же синяя, сверкающая гладь воды, и из нее тут и там поднимаются зеленые, покрытые лесом острова.
Между островами извиваются протоки, то широкие, открытые, то узкие, поросшие тростником и камышами, – настоящий рай для уток, гагар и другой водоплавающей дичи.
Невдалеке от нашей деревни, на одном из соседних островов, находилось селение Кижи – несколько
Эта церковь – замечательный образец древнерусской архитектуры и бережно охраняется как памятник старины.
Селение Кижи было видно прямо из моего окна, и я, сидя дома, часто любовался им.
Но особенно красиво бывало по утрам, когда я еще задолго до восхода солнца отправлялся на рыбалку.
На прозрачном нежно-розовом фоне зари четко вырисовывались контуры древнего храма и силуэты кряжистых северных домов.
И как удивительно все это гармонировало с огромными серыми камнями на берегу, прозрачной далью, старыми, поредевшими соснами, с плеском воды, криками гагар на озере, со всей картиной угрюмого дальнего севера…
Стоя на берегу возле своего ботничка, я смотрел, как над озером, над островами, над всем этим суровым краем тихо занималась заря.
Вот край неба разгорается все ярче и ярче, на него уже больно смотреть, и вдруг словно поток огненной лавы выльется из-за горизонта, хлынет на озеро и зажжет его вспышками голубых огней.
Как раскаленные угли, светятся окна домов. Из-за лесистой Уймы медленно поднимается солнце.
Я поспешно сажусь в ботник, черпаю веслами прозрачную, как первые льдинки, воду и выплываю в озеро навстречу солнцу, навстречу новому, едва зародившемуся дню.
Живя в Заонежье, я почти каждое утро выезжал в озеро на рыбалку и удил до тех пор, пока солнце не начинало сильно припекать. Тогда я возвращался домой.
Но однажды я заехал дальше обыкновенного. Рыба в это утро бралась хорошо, и мне не хотелось возвращаться домой.
Неподалеку от меня виднелся маленький, весь заросший деревьями островок. Из зелени ветвей выглядывал деревянный домик.
“Подъеду к нему. Может, мне удастся купить молока и хлеба, – подумал я. – Поем, а потом еще половлю”. И, снявшись с якоря, направил свой ботник прямо к домику.
Подплыв к островку, у самой воды я увидел пожилую женщину. Она полоскала белье. Женщина приветливо поздоровалась со мной и охотно согласилась принести молока и хлеба.
Не прошло и десяти минут, как она уже вернулась назад с крынкой молока и изрядной краюшкой хлеба. Но взять за все это плату решительно отказалась.
– Да что вы, за что же тут платить! – засмеялась она, разглядывая в ведерке мой улов.
На дне лодки у меня валялось несколько мертвых рыбешек.
Я взял этих рыбешек и выбросил в воду.
– Жаль, что нашей Куйки нет, – сказала женщина, – она бы их сразу подобрала.
– Какой Куйки? – переспросил я.
– А вы разве не знаете? Вы не здешний?
– Нет, я из Москвы.
– Ах, вот что! Ну, тогда понятно, – кивнула она головой. – Куйкой в нашем крае гагару зовут. Видели, конечно, их много по озеру плавает.
– Да, гагар я здесь много видел.
– А вот у нас совсем ручная была, – сказала женщина, – тут около мостков все время и находилась. Мы ее еще маленьким птенцом взяли, так и выросла среди людей и никого не боялась.
Это меня очень заинтересовало. Я в своей жизни видел немало ручных птиц – скворцов, сорок, галок, ястребов… Но ручных гагар никогда не видел да и не слыхал об этом.
Я попросил женщину поподробнее рассказать о своей столь необычной крылатой воспитаннице.
– Ну что же, я с удовольствием, – согласилась она. – Мы тут с Колей, с сыном, каждое лето на даче живем. Он у меня тоже рыболов, любитель, всякую живность в дом тащит.
Вот как-то раз летом поехали мы с ним на лодке за ягодами километров за восемь, на остров Игловский Хвост. Весь этот остров в сосняке, в полянах, ягод там бывает видимо-невидимо.
Плывем мы мимо небольшой луды[1]. Только поравнялись, вдруг с нее гагара бултых в воду и удирать от нас. А за ней следом гагаренок, совсем еще маленький, темненький весь, тоже с берега соскочил и поплыл за матерью.
Подъехали мы к той луде, глядим – у самой воды гнездо гагары. Собственно, и гнезда-то настоящего нет – просто кучка сухого, прошлогоднего камыша, а сверху ямка. В гнезде птенец сидит. Коля его в руки взял, а он и не боится – видно, мал еще, ничего не понимает. Смешной такой, несуразный, вроде гусенка. А лапки совсем не в том месте, где у других птиц, – где-то сзади около хвоста. Ему и бегать-то на них никак нельзя.
Поглядели мы на него и посадили обратно в гнездо.
Вдруг видим: гагаренок лапками оттолкнулся и, как лягушонок, из гнезда – прыг, прыг – и в воду! Шлепнулся, да и поплыл себе как ни в чем не бывало.
Мы с сыном тоже своим путем к острову направились. Смотрим – а гагаренок следом за нами плывет. Мы отгонять, в ладоши хлопать, а он никак отставать не хочет. Коля ему весло протянул. Гагаренок грудкой на него навалился и вскарабкался.
Взяли мы его в лодку, посадили в корзинку для ягод. Так и привезли домой.
Дома прежде всего забота – чем его кормить? Дали каши, хлеба моченого, творогу и вареное яйцо порубили – ничего не ест. Посадили его в клетку, так целые сутки без еды и сидел. А потом Коля малявок вот у этих же сходен наловил и дал гагаренку. Тот сразу три штуки съел. С тех пор с кормежкой дело пошло на лад. Но зато в клетке сидеть гагарченок ни за что не хотел. Поставили мы ему туда миску с водой. Он ее опрокинул, воду пролил. Вымок, выпачкался, так по клетке и мечется, между прутиками голову просовывает, того гляди, задушится.
Я и говорю Коле: “Не мучай ты его. Это птица водяная, она в клетке все равно жить не сможет. Выпусти его лучше у нашего островка возле сходен. Гагар тут много неподалеку плавает, может, он к ним и уплывет”.
Коля сбегал еще раз на озеро, наловил малявок, накормил получше гагаренка, а потом отнес и выпустил вот в этот заливчик.
На следующее утро пошел Коля купаться, гляжу – что такое, уж он назад бежит! “Мама, мама, – кричит, – гагаренок-то наш никуда и не уплыл! Только я на берег пришел, а он из кустов выплывает и прямо ко мне: “Пик, пик, пик…” Пищит, рыбки просит. Я за сеткой прибежал. Сейчас наловлю и покормлю его”.
Так гагаренок и остался жить в заливчике возле сходен. Коля раза три-четыре в день ему малявок ловил. Бывало, позовет его: “Куйка, Куйка!” – гагаренок сейчас к нему плывет и прямо в руки заглядывает, а сам пищит – покорми, мол.
Сначала Коле занятно было с ним возиться, а потом, видно, надоело. Гагаренок вырос, ему еду только подавай.
И досаднее всего: кругом в заливчике малявок видимо-невидимо плавает, особенно когда солнышко пригреет, а гагаренок и не думает их ловить. Вот и решил Коля его приучить нырять, чтобы он сам за рыбой охотился. Ну и забавно это было!
Коля разденется, поплывет – и гагаренок за ним. Коля отплывет немного и нырнет. Тут гагаренок начнет по воде метаться, ищет – куда же его приятель делся? Затем голову в воду опустит, перекувыркнется, а лапы и хвост снаружи.
Никак сначала нырять не хотел, потом приучился. Но только делу это ничуть не помогло. Рыбу он все равно ловить не стал, по-прежнему просил, чтобы его из рук кормили. А если ему мало рыбы наловят, не наестся он, тогда прямо на берег лезет, так и прыгает за Колей, как лягушонок.
Один раз пришла на сходни кошка. Она туда часто ходила. Коля ей тоже там рыбки давал. Пришла она, а гагаренок на бережку был. Кошка к нему что, мол, за птица, давай-ка познакомимся. Она у меня и с курами, и с утками, со всеми дружила.
Только подошла к гагаренку, а тот как шею вытянет, как зашипит да клювом ее – цоп! – ущипнул не хуже гуся. Кошка перепугалась, со всех ног прямо домой. С тех пор уж ее к сходням и не заманишь.
Через месяц гагаренок заметно вырос, но от мостков никуда не уплывал. И ведь дикие гагары тут же, бывало, неподалеку плавают, кричат, а он на них даже внимания не обращает.
Из заливчика он выплывал только за лодкой. Вот поплыву я на соседний остров корову доить. Она у меня там все лето паслась. Я плыву, а гагаренок за мной. Пока я на острове корову дою, он возле лодки плавает, а как вернусь, прямо ко мне лезет. Возьму его на руки, он усядется поудобнее и сидит, плоский такой, как пирожок. Поглажу его и опять в воду пущу. Так обратно домой и приплывем.
Мы с Колей к Игловскому Хвосту плавали, к той луде, откуда гагаренка взяли, и он следом за нами, всю дорогу за лодкой плыл.
Мы думали – может, мать-гагара его увидит и позовет к себе. Но никакой гагары там уже не оказалось.
Я и предложила Коле: “Давай-ка мы нашу Куйку все-таки оставим. Здесь она скорее к диким гагарам пристанет, а то что мы с ней зимой делать будем, без воды она ведь погибнет”.
Вот подождали мы, пока Куйка подальше от лодки отплыла, а потом налегли на весла и покатили во весь дух. Только вода за бортом журчит.
Куйка увидела – и ну догонять нас! Да, видно, не может – смотрим, отстает все дальше, дальше. А потом вдруг нырнула, глядь – вынырнула уже ближе к лодке, еще и еще… Под водой нас и догнала. Значит, ей под водой удобнее плыть, чем по поверхности.
Так мы домой опять все втроем и приплыли.
Прошло еще недели две. Куйка совсем большая выросла и такая обжора стала – давай и давай рыбу. Просто хоть с берега не уходи. А сама никак ее не ловит. Уж Коля с ней совсем замучился.
Один раз приплыли к нашему островку рыбаки, сетью рыбу ловить. День был жаркий, мелочь у них уснула; они ее и выкинули в воду.
Куйка как заметила это, сразу всю рыбу с воды подобрала. С тех пор, бывало, только увидит рыбаков на лодке с сетью, прямо плывет к ним, рыбу клянчит. Нашу Куйку здесь в округе все рыбаки знали, и все ее кормили.
Тут моему Коле полегче стало, Куйка ему уж не так досаждала. Только мы все беспокоились, что ж мы с ней зимой делать будем.
А делать-то ничего и не пришлось. Не дожила у нас Куйка до зимы.
Как-то приплыл к нам рыбак с Волк-острова. Куйка за ним и увязалась. С тех пор и конец, как в воду канула. Уж мы и на Волк-остров плавали узнать, нет ли ее там. Не близкое это дело – километров двадцать от нас по воде-то будет. Только нигде нашей Куйки не нашли. Наверное, к диким гагарам все-таки наконец прибилась и уплыла на волю.
Вот про нашу Куйку и вся история, – улыбнулась женщина.
Я поблагодарил ее и хотел уже плыть обратно на озеро ловить рыбу.
– А скажите, пожалуйста, – вдруг спросила меня рассказчица, – не знаете ли вы, сколько лет гагары жить могут?
– Не знаю, правда.
– Жалко, – сказала она. – А то я третью весну все нашу Куйку обратно жду – думаю, не вернется ли откуда-нибудь. Да нет, уж, видно, больше не вернется. Ну, прощайте пока, заезжайте еще, когда будете близко рыбу удить. Она взяла пустую крынку и пошла к дому.
А я поплыл обратно на озеро.
Уже начало как следует припекать. Дул легкий попутный ветерок.
Я решил больше не ловить рыбу, поставил парус и поплыл домой.
Вокруг меня, все в солнечном блеске, сверкало и переливалось озеро. У поверхности играла рыба. А возле островов, у самых камышей, вытянув шеи и высоко подняв остроносые головы, плавали рябухи-гагары. И, глядя на этих птиц, я невольно думал: нет ли среди них той самой Куйки, которую так любовно растили Коля и его мать?
(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)Сплю У Моря Писахов