Иван Бессмертный
Стоял часовой на посту. Шли мимо два генерала. Один говорит: «Я и красивый, я и ученый, а никак московску красавицу поглядеть не могу!» А другой говорит: «Я всех богаче, три года бьюсь, а не могу ее личности увидеть, она все в карете ездит, фатой закрывается!» А солдат говорит: «Вот сиволапы, да я при таких капиталах с ней бы и ночь переспал!»
Эти генералы услыхали, обиделись. Сейчас царю доложили. Царь призвал этого солдата: «Ты как,— говорит,— смел моих лучших генералов сиволапыми обозвать?! Ты что похвастал? Дам я тебе денег десять
Сейчас взял, ему под полу написал разрешение золотыми буквами.
Вот солдат все у дома красавицы ходит, высматривает. И он высмотрел, что она в одну гостиницу ездит. Он сейчас туда побежал. Заходит в двери. А к нему лакей бежит: «Пошел вон, тут солдатам нельзя ходить!» Он шинель заворотил, тот разрешение прочел да и: «Пожалуйте, пожалуйте, каку вам горницу прикажете?»
Тот и взял
Она разгорячилась, но взяла соседню горницу. В ту горницу к ней красивый генерал пришел. Он и говорит: «Дайте нам бутылку вина да закусок». А солдат кричит: «Подавай пять бутылок вина да пуд закусок!»
Вот ей и обидно, что солдат лучше угощается.
Генерал ей и говорит: «Я самый красивый да умный генерал во всем городу, а вас не видал и у вас не бывал».— «Ну, приходите завтра в это время, вас моя нянька заведет, скажите: «Московска красавица велела».
Ну, солдат все слышит. Только она ушла, солдат генерала зовет: «Ваше благородие, не откажитесь у меня погостювать».
Генерал к нему в горницу пришел, а солдат выставил пять ведер вина да пуд закусок. Генерал и напился да и заспал. А солдат свернулся да к красавице. У ее дома ходит нянька. Солдат и говорит: «Я, бабушка, к московской красавице».— «Идите»,— говорит.
Вот она солдата и привела в темну горницу. Он с красавицей и слюбился. Стал он одеваться, у него пуговка оторвалась, цякнула. Она говорит: «Это что?» — «Это,— говорит, — у меня перстень именной пал».— «На,— говорит,— мой перстень именной, завтра сменяемся».
Ну, она заспала, а солдат и убег.
Пришел в казарму, за ним царь присылает: «Ну что, сполнил хвасту?» — «Сполнил, ночь с московской красавицей переспал».— «Чем докажешь?»
Он вынул именной перстень и показал. Ну, делать нечего. Дал ему царь много денег.
И пошел Иван по своей воле шляться.
Шел-шел, до одной деревни дошел. Зашел в кабак да и говорит: «Сколько у тебя, хозяин, есть вина?» — «Да двадцать бочек»,— говорит. «Давай сюда двадцать бочек, будем народ поить».
Вот и стал народ поить. Мужики и все дела забыли, все в кабак побежали. «Всем,— говорят,— даром вина давают».
Напоил он всю деревню… Тут два мужика поссорились, за село убежали, да один другого убил. А Иван нанял мужика себе до Большого Плёсу вести. Сел на телегу, и поехали.
Вот ехали, лежит мертвый мужик. Иван и говорит: «Стой, мы втроем поедем, веселей будет».
Взял да мертвого на телегу бросил. Вот поехали дале, в лесу огонек пекёт. «Давай заезжай на огонек!»
Приехали они, а это дом большой. Разбойники деньги делят. Он с мужиком зашел да говорит: «Здравствуйте». А они молчат. Он подошел к печке, мясо вынул да говорит мужику: «В этом доме и есть нечего, у них мясо занюхло. Неси наше, посвежей будё».
Мужик принес ему от мертвяка руку. Он понюхал и говорит: «И этот занюх! Неси от другого руку».
Мужик втору руку принес. Он понюхал и говорит: «И это нюхлое; давай бери нож: будем свежих резать, вишь их сколько!»
Разбойники испугались, кто куда убежали. Иван взял, деньги забрал, да поделили пополам. Мужику дал, а сам
дале пошел. Шел, шел, в деревню зашел, просится ночевать. А никто прохожего не пущает. Вот он одного и спрашиват: «А это что за дом стоит большущий? Может, туда пустят?» А тот говорит: «Дом-от наш, в нем никто не живет, черти выжили с того дому».— «Ну,— говорит,— мне никаки черти не мешают, я туда спать пойду».
Он и пошел в кузню, наковал крестов мешок, да молот, да тиски, да карты, да бутылку взял. И пошел, в избу зашел да и лег спать. Все двери закрыл, все на крючок заложил.
Вот лежит. Вдруг гром пошел, хропаются черти: «Что,— ревут,— в чужой дом зашел?» — «А как в чужой? Меня хозяин запустил!» Они говорят: «Прежде был хозяйский, а ныне чертянский! Пусти нас под порог».
Страшенно так ревут. А он говорит: «А что, черти, можете ли маленькой щелочкой пролезть?» Они ревут: «Мы все можем».— «А ну, лезьте»,— говорит.
Он взял, к щелке мешок направил, да на каждого черта крест наложит, да в мешок, да в мешок… Мешок завязал да под лавку и положил. А сам опять лег: «Нынче,— говорит,— спокою нет нигде».
Только лег, реве новый нечистик: «Почему в мой дом чужой зашел?» — «Меня хозяин запустил».—«Пусти меня одной ногой в избу картами поиграть!» Тот запустил: «Ну, давай,— говорит,— поиграем».— «А как играть будешь?» — «А вот, давай в щелкунки».
Ну вот, они стали играть. Наиграл нечистик Ивану пять щелчков. Ладит его щелкать. А Иван говорит: «Нет, давай дале играть, там враз рассчитываться».
Наиграл Иван нечистому духу пять щелкунков. «Ну,— Иван говорит,— теперь я тебе щелкать буду».
Завязал ему глаза, да молот взял, да пять раз дал ему в лоб, дак тот и свалился. Еле встал да в ад убежал. «Ну ладно,— Иван говорит,— теперь поспать лягу, покою не было».
Только лег, идет самый главный бес, под дверью реве: «Запусти меня хоть на минуточку в карты поиграть». Иван и запустил: «А как будем играть?» — «А будем играть в петки: кто проиграет, дак буде в печь на огонь плевать».
Черт наиграл Ивану пять плевков. А Иван говорит: «Будем дале играть, потом рассчитаемся». Ну, Иван наиграл черту пять плевков: «Давай считаться».
Завязал ему глаза да взял тиски, накалил да ему язык и приварил. Он и убежал с тисками в ад. Сам бежит, плачет, а где слезы пали, щелья стала. «Ну,— Иван говорит,— теперь и спать лягу».
Вдруг заглянула в окно девица, да такая красивая, да рукой стук-стук. «Ты кто там?» — «А я твоя Смерть, иду».— «Ну, Смерть,— говорит,— можешь ли этой дыркой пролезть?» Она пролезла да и стала така красивая. «А что,— Иван говорит,— теперь делать будем: в карты играть или как?» А она говорит: «Что делать будем? Со Смертью в карты не играют, умирать будем». А он говорит: «Правда ли, Смерть, что ты как угодно свернуться можешь?» — «Я могу».— «Овернись мухой».
Она овернулась мухой, он ее рукой поймал да в бутылку и запустил. Запустил и пробкой заткнул. Там и Смерть погибла.
Он пошел и хозяину сказал: «Иди в большой дом и живи, я все очистил». Хозяин обрадел. И Иван дал ему мешок и бутылку и говорит: «Закопай это в землю на сорок саженей».
Закопал хозяин в землю Иванову Смерть в сорок саженей, и стал Иван — бессмертный, боле смерти нет у него.
Ну, время идет. Жил-жил Иван, скучно ему стало. Он и пошел на небо.
Шел, шел, в рай пришел. Его приняли в раю: «Тут,— говорят,— кто не умер, три дня жить может».
Он два дня пожил: «Нет,— говорит,— я любитель есть, попивать, а здесь самогонки нету, скушно у вас».
Да и ушел. Пошел в ад. И как увидели его там нечисты: «Не надо,— ревут,— не пускать его, он весь ад разобьет!» Да и вытолкнули.
Он и пошел на землю. Ходил по земле. Все товарищи примерли, все внуков вырастили, а он один все ходит. Тут и стало ему плохо. Он сел и говорит: «Хоть бы Смерть пришла».
Да и вспомнил. Пошел на то место, раскопал бутылку, вынул пробку — вылетела муха, овернулась девицей: «Что,— говорит,— заскучал по мне, Ванюшка?»
Да и обняла его.
Он и помер.
(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)