Египетская сказка или снова о Сфинксах
Сфинкс устало смотрел на стоявшего перед ним человека:
– Зачем тебе это надо?
Человек молчал.
– Ты сокровищ хочешь? Ну отвечай же?
– Нет, я всего люблю добиваться своими силами в жизни. Ты знаешь – последовал ответ.
– Тогда зачем?
Человек молчал.
Некоторое время они молчали вместе. Каждый думал о своем. Сфинкс при этом, казалось, совсем забыл, кем является на самом деле. Несмотря на свой могучий рост, выглядел он как побитая большая собака. Он чувствовал, ощущал всем телом, что не получит сейчас
– Уходи. – наконец произнес сфинкс.
– Куда?
– Подумай до завтра. Завтра вернешься и огласишь свой ответ. А на сегодня у меня еще есть другие дела, кроме твоих.
– Сутки ничего не изменят, – настаивал двуногий упрямец.
– Посмотрим, – равнодушным, как показалось человеку голосом ответил Сфинкс.
– Хорошо. Тогда до завтра, – человек повернулся и побрел в сторону дороги.
Странно, сфинксу казалось, что его походка должна быть ровной, существа, уверенного в том, что он сделал,
Вскоре пришла ночь. Сфинкс не заметил, как она наступила. В эту ночь люди впервые за многие годы слышали странную песню сфинкса. Люди прочнее закрывали двери, плотнее прижимались друг к другу. Они не понимали смысла этой песни, она охватывала их леденящим ужасом, давала начало предсказаниям самого худшего. Люди не понимали даже того, что это была не песня вовсе.
Сфинкс плакал. Плакал в голос, давая выход всей своей безысходности и боли. В обычное время он старался не пугать людей, зная то, как они боятся его самого и всего, что с ним связано и о нем напоминает. Но сейчас он просто не смог справиться с собой. Это была страшная песня одиночества сильного существа.
Зачем разрешение вопроса нужно было растягивать еще на одни сутки, он не понимал. Он глупо надеялся на мудрость звезд, которые, всегда помогали ему найти верное решение. Но сегодня звезды были бессильны. Их как всегда было много, они как всегда были очень близко, так как это свойственно всем звездам юга. Но… объяснение происходящего, а вместе с ним и решение к Сфинксу не приходило.
Перед ним проплывали самые разные воспоминания, связанные с этим странным человеком. Он был археологом. Приехал, как и многие его коллеги, с очередной экспедицией, желающей познать тайну Египта. Сфинксу было неимоверно скучно наблюдать за всем этим. Это было удивительно в первый раз. Во второй. И даже в третий. Но в десять тысяч раз третий это было весьма скучно. Странно, думал Сфинкс. Всем нужно одно: тайна великого Египта и Сокровища, которые он хранил. Для многих людей первая цель была вызвана второй. Сфинкс этому очень удивлялся происходящему в последние годы. Ему нравилось играть по правилам. Ему нравились дети, которые пытались сложить головоломку, а не разломать ее и сложить, но уже из кусочков. Ему нравились люди, которые пытались быть честными, которые открыто глядя в глаза признавались в том, что им надо, получали традиционную загадку, также традиционно не отвечали на нее и…
Но в последние столетия все больше становилось и таких, которые приходили к Сфинксу под предлогом осмотреть его, изучить, описать. А заканчивалось тем, что однажды сфинкс понимал, что им на самом деле было нужно. Это происходило как правило в тот момент, когда бдительность его усыплялась, а к пришедшим людям просыпалось элементарное доверие. Именно в этот момент он ловил кого-нибудь из “добрых” гостей за попыткой прокопаться-таки внутрь головоломки насильственным путем. Конец таких историй был также предрешен…
С одной стороны, о таких событиях из жизни Сфинкса любили писать в прессе. Сфинксу нравились журналисты. С другой стороны, на душе всегда в этих случаях оставался неприятный осадок, который потом очень долго не стирался.
Поэтому к вновь прибывшей к его подножью археологической группе Сфинкс поначалу отнесся более чем настороженно. Всем своим видом он показывал, что ТЕРПЕЛ незваных гостей. Терпел и не более того. Однако через некоторое время оказалось, что этих египтологов (Сфинксу почему-то очень нравилось это слово) интересовали только настенные надписи – они были филологическими египтологами. Когда Сфинкс понял это, ему стало значительно легче. Эти изучители Египта его не страшили. Кроме иероглифов их также интересовал устный язык Древнего Египта, и как следствие – предания и легенды, дошедшие на этом языке. Ну и тут конечно не обошлось без Легенды о страшных загадках Сфинкса.
Среди приехавшей группы выделялся один человек. С одной стороны, он был самым обычным египтологом-историком (второе слово Сфинксу почему-то очень не нравилось). С другой стороны, Сфинкс заметил за собой, что прислушивается к тому, что говорит этот человек. Ему нравилось чувство юмора этого бродяги, его шутки, небылицы. Незаметно, Сфинкс втянулся в вечерние беседы около костра. В эти минуты он не был мертвенно-каменным вселяющим ужас чудовищем. Тем, кто в течении всех этих долгих тысяч лет вселял ужас в человеческий мир. Он изначально был выше них, снисходя до уважения некоторых из их представителей (таковых в последние сто-двести-триста лет становилось все меньше).
А сейчас… Ему было впервые хорошо вместе с людьми, он в первый раз в жизни ощутил радость от живого общения.
В один из таких вечерних костров, когда разговор у костра затих и все расходились по палаткам, состоялось их первое общение на-двоих. Кристоф (так звали археолога, отмеченного Сфинксом) (ужас, тот был еще и лягушатником французом!) задержался у костра. Он смотрел на языки пламени, курил неизменную сигарету и о чем-то думал.
– И все-таки я чего-то не понимаю, – наконец произнес он вслух.
Сфинкс прислушался. Он, насколько мог, даже подался вперед.
– Кто ты?
– Кто я? – не выдержал Сфинкс.
Он произнес это совсем шепотом. Но у Кристофа слух был, как оказалось, что надо. Он не испугался, более того, напуганного своей оплошностью Сфинкса поразило то, что Кристоф как будто ждал чего-то подобного. Не из-за банальной веры в чудо, которая неизменно возникала у приходящих к нему людей, а просто потому что этот человек воспринимал этот мир также как сам Сфинкс. И разница в происхождении была здесь абсолютно не важна ни для того, ни для другого.
Так они стали друзьями. Оба хранили тайну, связывающую их. Время от времени Кристоф уезжал и возвращался со следующей экспедицией. А Сфинкс всякий раз ждал возвращения этого человека, которого чуть ли не впервые ощущал равным себе, близким себе. Ему даже нравились эти ожидания. Он знал, что не одинок. Знал, что теперь у него есть друг, с которым можно не видеться месяцами – что для такого существа как Сфинкс, долгие тысячелетия жившего в глубоком одиночестве один-два-шесть месяцев! Это было неважно. Сфинкс знал, что на этой планете он теперь не один.
А теперь…
Сфинкс плакал.
Он не понимал, что могло произойти. Он был готов попросить прощения, но не понимал, в чем его вина.
Приехал Кристоф как всегда веселым. Он был также приветлив, также остроумен, также забавен.
А в один из вечеров, когда экспедиция уже заканчивалась и все археологи уже уехали в Город, Кристоф вернулся. Он часто так делал, поэтому Сфинкс был неудивлен. Но на этот раз Кристоф показался ему странным.
– Знаешь, что Сфинкс… Я тут подумал… Я хочу попросить тебя об одном одолжении…- начал археолог.
– Ну так в чем вопрос? – добродушно улыбнулся Сфинкс.
– Загадай мне загадку! – выпалил Кристоф.
Сфинкс мог ожидать чего угодно, только не этого. Вначале он оторопел, потом, немного подумав, широко улыбнулся – Кристоф наверное шутит.
Но оказалось, что Кристоф не шутил.
– Ты хотя бы знаешь, что за этим последует, если ты…?
Кристоф молча кивнул.
– Но зачем? – не выдержал Сфинкс.
Кристоф промолчал.
Сфинкс чувствовал, что что-то рушится, рушится у него внутри. Он ничего не понимал, не мог объяснить себе… Единственное, что он придумал, он отправил странного, и как ему до этого времени казалось, понятного человека в Город, до следующего утра.
Но что нужно было делать дальше, он не знал.
Впервые за несколько десятков лет Сфинкс плакал. Его страшную песню подхватывал ветер, унося ее далеко за холмы.
Потом наступила безысходность. Сфинкс замолчал и тупо уставился на звезды – его единственные холодные собеседницы за эти долгие годы. Он старался не смотреть перед собой – пустыня слилась в единое желтое однообразие. Он не заметил и человека, стоящего перед ним. Сколько тот уже стоял и когда подошел – было неясно. Но вдруг, среди ночного ландшафта, Сфинкс увидел нечто, скорее похожее на тень, чем на крепкую человеческую фигуру.
Сфинкс приготовился услышать принятое еще вчера (а может и раньше решение), он не решался нарушить молчание первым. И тут, вглядевшись в ночную темень, он заметил на лице все более очертаемой фигуры слезы.
– Ты вот что… Ты прости меня… Я… дурак в общем был…
Сфинкс молча кивнул.
– Я не думал, что ты когда-нибудь сможешь меня так обидеть, как сейчас, – произнес Сфинкс. – Но я понимаю тебя. Я прощаю тебя.
Над пустыней вставало солнце. Начинался новый день. В однообразии однообразной природы Египта рядом с одной из возвышающихся пирамид традиционно высилась фигура сфинкса. Рядом сидел человек…
(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)