Прямой мокрый снег всю ночь в лесу наседал на сучки, обрывался, падал, шелестел.
Шорох выгнал белого зайца из лесу, и он, наверно, смекнул, что к утру черное поле сделается белым и ему, совершенно белому, можно спокойно лежать. И он лег на поле недалеко от леса, а недалеко от него, тоже как заяц, лежал выветренный за лето и побеленный солнечными лучами череп лошади.
К рассвету все поле было покрыто, и в белой безмерности исчезли и белый заяц и белый череп.
Мы чуть-чуть запоздали, и, когда пустили гончую, следы уже начали расплываться.
Когда
Мы махнули рукой на охоту и стали опушкой леса возвращаться домой.
— Посмотри в бинокль, — сказал я товарищу, — что это белеется там на черном поле и так ярко.
— Череп лошади, голова, — ответил он.
Я взял у него бинокль и тоже увидел череп.
— Там что-то еще белеет, — сказал товарищ, — смотри полевей.
Я посмотрел туда, и там, тоже как череп, ярко-белый,
Длинное Имя Сказка