Крылов Иван

На укоризну мы Фортуне тороваты: Кто не в чинах, кто не богат, За все, про все ее бранят, А поглядишь, так сами виноваты. Слепое счастие,

В жилище мрачное теней На суд предстали пред судей В один и тот же час: Грабитель (Он по большим дорогам разбивал, И в петлю, наконец,

Алкид, Алкмены сын, Столь славный мужеством и силою чудесной, Однажды проходя меж скал и меж стремнин Опасною стезей и тесной, Увидел на пути свернувшись, будто

Кукушка на суку печально куковала. «Что, кумушка, ты так грустна? — Ей с ветки ласково Голубка ворковала. — Или о том, что миновала У нас

Льву, Кесарю лесов, Бог сына даровал. Звериную вы знаете природу: У них, не как у нас — у нас ребенок году, Хотя б он царский

У ездока, наездника лихого, Был Конь, Какого И в табунах степных на редкость поискать: Какая стать! И рост, и красота, и сила! Так щедро всем

Был в древности народ, к стыду земных племен, Который до того в сердцах ожесточился, Что противу богов вооружился. Мятежные толпы, за тысячью знамен, Кто с

Невежда в физике, а в музыке знаток, Услышал соловья, поющего на ветке, И хочется ему иметь такого в клетке. Приехав в городок, Он говорит: «Хотя

У Мельника вода плотину прососала, Беда б не велика сначала, Когда бы руки приложить; Но кстати ль? Мельник мой не думает тужить; А течь день

Орел пожаловал Кукушку в Соловьи. Кукушка, в новом чине, Усевшись важно на осине, Таланты в музыке свои Выказывать пустилась; Глядит — все прочь летят, Одни