Даль Владимир

На море и на суше, о неудачных соблазнительных попытках его и об окончательной пристройке его по части письменной. Идет рыба на блевку, идет и на

Вышел старик-годовик. Стал он махать рукавом и пускать птиц. Каждая птица со своим особым именем. Махнул старик-годовик первый раз — и полетели первые три птицы.

Выбирают зайчика и обступают его хороводом. Зайчик все время пляшет, поглядывает, как бы выпрыгнуть из круга; а хоровод ходит вокруг, напевая: Заинька, попляши, Серенький, поскачи,

А что, ребята, какой ныне у нас день? Кто скажет, не заглядывая в святцы, не справляясь у церковника нашего, ни у тещи его, у просвирни?

Зимней ночью шла голодная кума по дорожке; на небе тучи нависли, по полю снежком порошит. «Хоть бы на один зуб чего перекусить», — думает лисонька.

Сказка наша гласит о дивном и древнем побыте времен первородных: о том, что деялось и творилось, когда скот и зверь, рыба и птица, как переселенцы,

Была когда-то быль, а ныне сказка суднишняя. Пробежал заяц косой, проказник замысловатый, по свежей пороше, напрыгался, налягался, крюк выкинул сажени в три, под кочкою улегся,