Жил-был стрелец и пошел раз на озеро, а Илья-пророк навел на озеро громовую тучу, гремит. Укрылся стрелец от грозы в кусты и видит, что человечья голова из яоды то покажется, то спрячется; как только молонья сверкнет — она и под воду. Гром ударит в это место, а убить не убьет (в воде-то). «Что это,— думает,— за человек? Дай-ка я выстрелю». Выпалил, и всплыл на воду мертвец. Стрелец испугался, что человека убил, и драла. Отбежал много ли, мало ли, навстречу старик, сам Илья идет. «Ты на озере,— спрашивает,— был?» — «Был».— «Ты человека убил?»
— «Нет».— «Нет, скажи, ты убил?» — «Нет». Не сознается, знаешь. «Да ты,— говорит Илья,— не бойся. Это ты черта убил, мне помог: я в него метился, метился, не мог дохитриться громовой стрелой убить. На-ка вот возьми мое ружье, а свое мне дай. Из него как завидишь, так и бей!» Взял стрелец ружье и стал из него бить чего только ни завидит. Барина зависть и взяла. «Продай да продай ружье!» — «Нет, ни за какие деньги!» — «Ну, давай па спор: если меня убьешь (а барин колдун был) — тогда твое, а не убьешь — мое». Вот и сел барин на колокольню, где колокола висят: «Стреляй!» Тот выпалил, плечо барину расчиб. «Ну,— говорит,— ты не убил меня!
Давай ружье!» Тот не дает. «Я,— говорит,— в тебя попал».— «Ну,— говорит барин,— теперь в крест выстрели, сшибешь ли?» А над крестом два голубя так и вьются. Вот стрелец приложился, бацнул и крест расчиб, и голубей обоих убил.
Тут Илья его за эти дела слепым сделал, а барин после того ружье у стрельца себе взял и сам стал из него бить.
