Илья избавляет Царьград от Идолища


Едет Илья по чистому полю, о Святогоре печалится. Вдруг видит – идет по степи калика перехожий, старичиме Иванчище. – Здравствуй, старичище Иванчище, откуда бредешь, куда путь держишь?

– Здравствуй, Илюшенька, иду я, бреду из Царьграда. да нерадостно мне там гостилось, нерадостен я и домой иду.

– А что же там в Царьграде не по-хорошему?

– Ох, Илюшенька; все в Царьграде не по-прежнему, не по-хорошему: и люди плачут, и милостыни не дают. Засел во дворце у князя царьградского великан – страшное Идолище, всем дворцом

завладел – что хочет, то и делает.

– Что же ты его клюкой не попотчевал?

– А что я с ним сделаю? Он ростом больше двух саженей, сам толстый, как столетний дуб, нос у него – что локоть торчит. Испугался я Идолища поганого.

– Эх, Иванчище, Иванчище! Силы у тебя вдвое против меня. а смелости и вполовину нет. Снимай-ка ты свое платье, разувай лапти-обтопочки, подавай свою шляпу пуховую да клюку свою горбатую: оденусь я каликою перехожею, чтобы не узнало Идолище поганое меня. Илью Муромца.

Раздумался Иванчище, запечалился:

– Никому бы не отдал я свое платье, Илюшенька. Вплетено в мои лапти-обтопочки

по два дорогих камня. Они ночью осенней мне дорогу освещают. Да ведь сам не отдам – ты возьмешь силою?

– Возьму, да еще бока набью.

Снял калика одежду стариковскую, разул свои лапотки, отдал Илье и шляпу пуховую, и клюку подорожную. Оделся Илья Муромец каликою и говорит:

– Одевайся в мое платье богатырское, садись на Бурушку-Косма-тушку и жди меня у речки Смородиной.

Посадил Илья калину на коня и привязал его к седлу двенадцатью подпругами.

– А то мой Бурушка тебя враз стряхнет, – сказал он калине перехожему. И пошел Илья к Царьграду Что ни шаг – Илья по версте отмер дает,

скоро-наскоро пришел в Царьград, подошел к княжескому тере му. Мать-земля под Ильей дрожит, а слуги злого Идолища над ним подсмеиваются; – Эх ты, калика русская нищая! Экий невежа в Царьград пришел Наш Идолище двух сажен, а и то пройдет тихо по горенке, а ты стучишь-гремишь, топочешь. Ничего им Илья не сказал, подошел к терему и запел по-каличьсму:

– Подай, князь, бедному калике милостыню!

От Илюшиного голоса белокаменные палаты зашатались, стекла посыпались, на столах напитки расплескались, Слышит князь царьградский, что это голос Ильи Муромца, – обрадовался, на Идолище не глядит, в окно посматривает.

А великанище-Идолище кулака по столу стучит:

Голосисты калики русские! Я тебе, князь, велел на двор калик не пускать! Ты чего меня не слушаешь? Рассержусь – голову прочь оторву.

А Илья зову не ждет, прямо в терем идет. На крыльцо взошел – крыльцо расшаталось, по полу идет -половицы гнутся. Вошел в терем, поклонился князю царьградскому, а Идолищу поганому поклона не клал. Сидит Идолище за столом, хамкает, по ковриге в рот запихивает, по ведру меду сразу пьет, князю царьградскому корки-объедки под стол мечет, а тот спину гнет, молчит, слезы льет.

Увидал Идолище Илью, раскричался, разгневался; – Ты откуда такой храбрый взялся? Разве ты не слыхал, что я не велел русским каликам милостыню давать?

– Ничего не слыхал, Идолище не к тебе я пришел, а к хозяину – князю царьградскому.

– Как ты смеешь со мной так разговаривать?

Выхватил Идолище острый нож, метнул в Илью Муромца. А Илья не промах был – отмахнул нож шапкой греческой. Полетел нож в дверь, сшиб дверь с петель, вылетела дверь на двор да двенадцать слуг Идолища до смерти убила. Задрожал Идолище, а Илья ему и говорит:

– Мне всегда батюшка наказывал: плати долги поскорей, тогда еще дадут! Пустил он в Идолища шапкой греческой, ударился Идолище об стену, стену

головой проломил, А Илья подбежал и стал его клюкой охаживать, приговаривать:

– Не ходи по чужим домам, не обижай людей, найдутся и на тебя старшие?

И убил Илья Идолище, отрубил ему голову Святогоровым мечом и слуг его вон из царства прогнал. Низко кланялись Илье люди царьградские:

– Чем тебя благодарить, Илья Муромец, русский богатырь, что избавил нас от плена великого? Оставайся с нами в Царьграде жить.

– Нет, друзья, я и так у вас замешкался; может, на родной Руси моя сила нужна.

Нанесли ему люди царьградские серебра, и золота, и жемчуга, взял Илья только малую горсточку.

– Это – говорит, – мной заработано, а другое – нищей братии раздайте. Попрощался Илья и ушел из Царьграда домой на Русь. Около речки

Смородиной увидал Илья Иванчища. Носит его Бурушка-Косматушка, о дубы бьет, о камни трет. Вся одежда на Иванчище клоками висит, еле жив калина в седле сидит, – хорошо двенадцатью подпругами привязан.

Отвязал его Илья, отдал его платье каличье. Стонет, охает Иванчище, а Илья ему приговаривает:

– Вперед наука тебе, Иванчище: силы у тебя вдвое против моей, а смелости вполовину нет. Не годится русскому богатырю от напасти бежать, друзей в беде покидать!

Сел Илья на Бурушку и поехал к Киеву.

А слава впереди него бежит. Как подъехал Илья к княжескому двору, встретили его князь с княгинею, встретили бояре и дружинники, принимали Илью с почетом, с ласкою.

Подошел к нему Алеша Попович:

– Слава тебе, Илья Муромец. Ты прости меня, забудь мои речи глупые, ты прими меня к себе за младшего. Обнял его Илья Муромец:

– Кто старое помянет, тому глаз вон. Будем вместе мы с тобой и с Добрыней на заставе стоять, родную Русь от врагов беречь! И пошел у них пир горой. На том пиру Илью славили: честь и слава Илье Муромцу!


1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд (1 оценок, среднее: 5.00 из 5)

Илья избавляет Царьград от Идолища